14


святочные представления для лебедей о природе добра и зла


я экономлю километры нервов, ограничивая временную перспективу часов до двух-трёх, дальше приоритет падает значительно. защищаю себя экраном искренности взаймы у чувства юмора. радужная прана течёт по земляничным полянам, скрытым среди толщи исхоженных тропок где-то в таламокортикальной системе. власти выставили таможню на внутренний мир, пришлось стать контрабандистом духа. внутренний мир требует мультимедийного продолжения, буду вплетаться.
после месяца работы кладовщиком на битумном складе, где большую часть времени я проводил за шаманскими практиками тенсегрити и чтением Альбера Камю, а в перерывах грузил битум и рубероид я просветлился как медный таз. получив первую получку, я навсегда простился с пропахшим нефтью складом и отправился в Москву.
Икое знал Рэйна ещё во времена, когда тот жил в Нижнем и возил из Одессы чемоданы кетамина для внутреннего пользования. лет в двадцать он перебрался в Москву, где и живёт до сих пор, подготавливая общественное сознание к неизбежному анархическому рэйву. Иван во многих отношениях уникальный человек. он гений. не смотря на то, что он даже не доучился в школе, его знания во многих областях человеческой науки и культуры просто феноменальны. всё дело в том, что он очень быстро и качественно умеет обрабатывать информацию.
доехав до столицы в зелёном дыму, мы с огромным пакетом травы добираемся до коммуны "жёлтая подводная лодка", метро Аэропорт.
- приветствую! заходите, товарищи.
по квартире плавают нити индийских благовоний. наконец-то мы доехали. чувствую себя по этому поводу прекрасно.
- ты, Иван, как я гляжу, неплохо зажарился. давно вернулся?
- две недели. наконец-то нормально поездил по стране. очень повезло с проводником.
в это время Икое плотненько забивает каннабисом большую ванину трубку. через такую можно курить и табак. после пары-тройки затяжек я растекаюсь по дивану. на потолке вместо люстры подвешен радужный зонт. на стене между вытканным на шёлке Ганешей и уорхолловской Мэрилин Монро мне подмигивает с плаката робот Бендер. из расположенных вдоль всей комнаты динамиков пощёлкивает Pan Sonic.
- Иколки, посмотри, это мои товарищи-диггеры видео наснимали.
на высоте метров двадцати от земли над вытяжной шахтой на лопастях винта лежат люди. винт медленно крутится, они смеются отталкиваются ногами от стен. в одном из них узнаю Ивана. новый кадр: те же персонажи прыгают с бетонной консоли, привязав к ногам резинку.
- на этом же заводе в подвале нашли коробку эфедрина!
- как мило!
- слушай, Рэйн, а ты что вечером делать собираешься? не хочешь выбраться на breakcore?
- можно посмотреть, - его пальцы с оглушительным треском падают на клавиши. я такого нигде больше не видел.
- так, сегодня в ИКРУ действительно стоит сходить. похоже будет классно, японцы приезжают. эх ты, класс. тоже, наверно, пойду.
- отлично
трубка делает ещё пару кругов, мне становится тяжело сидеть и я опять растекаюсь. грохотание пластмассовых клавиш прерывается лишь на паузы между мыслями. я уже не могу курить, но слышу, как чиркает зажигалка. спустя полчаса ритм клавиш немного замедляется. похоже Иван накурился.
ближе к вечеру начинаем оживать. за кухонным столом, подпаленным кислотами, пьём вкусный крепкий чай. Алёна, ванина половинка освещает нас улыбками.
- Алёна как тебе Индия? по ашрамам небось разъезжали? есть что вспомнить?
- да, нам делали аюрведический массаж с маслами. это что-то незабываемое. от макушки до пяток
- что, даже веки?
- и не только) я под конец вообще билась в оргазмах. всё это проходило часа три. интересно, что же они там с Ваней там делали?.

выхожу на балкон курить. Останкинская башня шпилит небо. будущее рвется через меня в воплощение. не дает продоху. свободной минуты не найти, бурлят альтернативные потоки, жадно спорят за меня. покурив ещё марихуаны, мы потихонечку собираемся в ИКРУ. выпиваем на дорожку миллиграммов по 8 СТП и выходим в ночь. московское метро – это аорта. пересадка на Белорусской на кольцо и вот мы уже приехали. глаза почти не фокусируются.
вместе с билетом мне дают какую-то картонку, обещающую бесплатный drink. проходим внутрь. быстрое ломаное уникальное звуковскрывание раскалывает оставшиеся крупные осколки эго. вокруг огромное количество разнообразнейших фриков, все как на подбор. иду к бару
- скажите, какие у вас есть фруктовые соки?
стюард протягивает меню. для меня это просто пятно. никаких букв я не различаю.
- не могли бы вы мне СКАЗАТЬ. я плохо вижу.
- в принципе все, кроме экзотических
- дайте грейпфрутовый
brekcore – это смешение культур. по форме и по сути. переработка материала цивилизации. в океане ломаного бита под двести ударов в минуту под девизом стробоскопа и танцем внутренних катализаторов возникает атмосфера мистерии. с экрана над сценой в чёрно-красных гамме свирепо свисает Молотов. на соседнем в бензиновых переливах запутался в гитаре Кобэйн. рядом на ещё одном в бело-радужных фракталах плавает слово "ЕВРАЗИЯ"
- Гондвана! – ору я, да так, что стоящие рядом фрики оглядываются, несмотря на децибелы.
выхожу в уборную умыться. на мужской и женский одна раковина посередине.
- Энди Уорхолл сказал, что искусство – это то что сходит нам с рук, - кричу вслед контуженой не меньше моего девице.
возвращаюсь наверх. ночь в разгаре, все в исступлении. я совершенно не глядя по сторонам ввинчиваюсь в толпу, в режиме берсеркера.
- скальпель мне! - срываю глотку. наступаю на чьи ноги. кто-то с размаху попадает мне локтем в горло. никакой агрессии, кроме АГРЕССИИ. я выбираюсь из этой мясорубки наружу и прогибаюсь мостиком. очень хочется пить. вспоминаю про карточку и подхожу к бару. на ней написано: "хочу дружить! оставьте свои контакты и можете обрести друга". пишу "жж zerkalolakrez" и протягиваю её бармену.
- если кому-то действительно надо меня найти, то этого вполне достаточно!
он смотрит на мои каракули и говорит:
- вы не указали фамилию-имя-отчество и адрес.
я разворачиваюсь и отхожу от бара. ищу глазами Рэйна.
- тебе дали такую карточку?
- нет, это наверно для иногородних только.
- слушай, возможно у меня паранойя, но по-моему это какая-то замануха. кому нужна эта акция? для кого она? на разных вечеринках люди, прельстясь халявой, заполняют эти анкеты. а ведь они идеальны для хранения. эти сканированные карты вносятся в базы данных и эти базы сохраняются. ты фактически сам сдаёшься не пойми кому, со своими мобильными, аськами, блогами, - говорю я и рву чёртову картонку.
- ну не знаю, возможно ты и прав, и возможно что и нет. истина, скорее всего, посередине. но в ближайшие лет 10-15 вряд ли что-то радикально измениться. даже и не знаю, с какой территории начнётся коренное освобождение
- может с Китая?
- возможно
я люблю свою страну, несмотря на всё её безрассудство, грязь и слепую ярость машины подавления. но русское счастье в том, что можно искренне любить Родину и без всякого зазрения совести нарушать её законы. у меня есть один закон – моя совесть. моя жизнь дана мне не государством, и я буду распоряжаться ей по своему усмотрению. я не подписывался под законами. спускаюсь в чил. Икое разлёгся на подушках, утопая в предрассветном облачном айдиэме.
- будешь бутират? – спрашивает он меня
- да, я думаю мне сейчас не повредит
он достаёт из своего оранжевого рюкзака флакон из-под глазных капель и выливает в стакан бесцветную слегка маслянистую жидкость.
выпиваю, не поморщившись. экспрессия постепенно спадает, оставляя меня наедине с собой. я смотрю на этот мир вокруг, этот разный жестокий прекраснейший мир. как мало можно в нём изменить.
старательность - это единственный действенный инструмент, последнее весло, способное выгрести из водоворота предопределённости. порой кажется, что все идет так как надо, но принимая дары с благоговением, мы не спасаем себя от трудностей, возможных в грядущем. жизненность обладает ограниченным ресурсом. молодость не вечна, будет и старость, не дающая ничего, кроме слабости и разочарований. правда это всего лишь одна сторона медали, ведь собственные заслуги навсегда остаются при нас. каждому воздается по его делам. проверено собственными шрамами. но ведь жизнь одна, рискуешь догадаться слишком поздно, когда силы уйдут в песок. искупление возможно всегда, правда цена его порой может казаться завышенной. но как годы бессмысленных прозябаний, а может и прожиганий бесценного дара вместить в оставшееся нам, умудренным, пару мгновений, имеющихся в нашем распоряжений? молча, откинув ожидания, впредь безупречно слушать свое сердце, невзирая ни на страх, ни на боль, ни на горечь. но не стоит обольщаться, ведь зная, нельзя, кажется, по-иному быть-то? а вот и нет. я же всегда так и делал. я же всегда знал!
сознание эксплуатирует тело, Бафомет! верните свободу телам! возвратитесь к истокам. вспомните то, что было присуще вам с тех пор как вы были амёбой!
ничего страшного, просто утреннее обострение чувств. подходят Ваня с Алёной.
- мы собираемся уже, поехали?
- да, можно.
не спеша одеваемся, выбираемся в молочное утро. мы не принадлежим этому миру мы здесь проездом. да и то ненадолго. выполняем своё задание и улетаем обратно.
- ты не задумывался, Зеркало, над выражением "штырит"? задумывался? а теперь представь что такое этот самый штырь!
- смешно. "мы торчим на всём!". представляешь всё, и сверху мы такие на этом висим!
- ага! знаешь какова эволюционная роль человека?
- ну-ка, поведай мне, бодхисатва!
- гляди: под солнышком растёт трава, коровки едят её, волки едят коровок, потом умирают и становятся травой. всё очень гармонично. а человек со всеми его загрязнениями, отравлениями океана, вырубкой лесов, возник для того, чтобы выкачать всю нефть!
- да-да, вечность пахнет нефтью. слышал новость, Иван: франкмасоны изловили Симона Посфорда, вылечили от наркомании и заставили написать гимн Евросоюза!
- это что ещё за бред?!
сны в акварели, черные тени. сигаретный дым растекается внутри и снаружи. город гудит мягко мягко – ночь смягчила звуки. светлое время суток. и так из-за одной звезды